В Западно-Казахстанской области весной были затоплены пять районов и областной центр Уральск. Президент Касым-Жомарт ТОКАЕВ неоднократно заявлял, что ни один казахстанец, пострадавший от паводков, не останется без помощи. Однако до сих пор сотни семей в Западном Казахстане остаются без крыши над головой. Они не подпадают под правила, в экстренном порядке разработанные для оказания помощи пострадавшим от ЧС.

Два месяца назад мы писали о нескольких семьях, которые оказались в такой ситуации (см. “Без домов и без надежды”, “Время” от 5.9.2024 г.). Лишь одна из них получила за это время хорошее известие: Асель ДЖУМАБАЕВА с мамой, мужем и четырьмя детьми вселились в частный дом, приобретённый на рынке вторичного жилья.

Остальные герои нашей публикации — семьи Венеры ДОЩАНОВОЙ, Айнур КЛИЧЕВОЙ и КАБДУШЕВЫХ — до сих пор остаются не у дел.

Если говорить о здравом смысле и логике, понятно, что в каждой такой ситуации нужно разбираться индивидуально. Собственно, для этого и была создана комиссия по возмещению ущерба от паводка. В конце концов, правила разрабатывались и принимались экстренно, ведь подобных прецедентов наша страна ещё не видела. Председатель комиссии, заместитель акима Уральска Азамат ХАЛЕЛОВ признает, что правила нуждаются в доработке. Однако прогнозировать поправки не берётся.

- За два месяца с момента объявления ЧС заявления о том, что они пострадали от большой воды, написали 10 432 человека, — говорит Халелов. — После этого государство начало оказывать помощь. Больше 10 тысяч человек получили едино­временную помощь в размере 100 МРП и ещё больше 8 тысяч — в размере 150 МРП на восстановление имущества, такого как бытовая техника, мебель, нагревательные приборы, плиты и т. д. Затем комиссия начала работу по определению граждан, у которых в результате паводка оказалось ущербным единственное жилье. На сегодня мы предоставили жилье 2,5 тысячи человек. Порядка 600 из них получили квартиры в новых домах, 460 — новые частные дома, и остальные, больше тысячи человек, выбрали себе жилье на вторичном рынке стоимостью в пределах 22 миллионов тенге.

Правда, при этом выяснилось, что квартиры и дома получили даже те, кто никогда на дачах не жил, зато не имеет в собственности другого жилья. То есть условно, если бы у наших героев вообще не было документов на участки и дома, они оказались бы в более выигрышном положении, так как по факту ни у кого из них другого жилья нет. Эту коллизию отмечают многие юристы, но решить её пока не удается. Закон обратной силы не имеет. И по факту многие из тех, кто сейчас получил жилье, особо в нём и не нуждались, но и забрать жилплощадь у них невозможно.

- Да, все это так, — признает Азамат Халелов. — Согласен ли я с этим — оставлю без комментариев. Закон здесь не имеет другой трактовки. Комиссия отработала все чётко. Но, конечно, мы видим все эти моменты. И то, о чём вы говорите, не единственные проблемы. Много случаев, когда у пострадавших осталась где-то доля жилья, например в родительской квартире. Многие заявители имеют в собственности комнаты в общежитии. Например, они построили на даче дом в 100 “квад­ратов”, а в общежитии комната 15 “квадратов”. Понятно, что переселить семью из семи человек на 15 “квадратов” мы не можем по нормативам.

У некоторых остались дома в сельской местности. Так как они годами стояли брошенными, то от времени пришли в аварийное состояние. Нередки ситуации, когда люди, проживавшие на дачах, не имели даже акта на землю, ведь был объявлен мораторий и оформить её в собственность они просто не могли. И все эти ситуации не подпадали под уже принятые правила.

- Все эти вопросы мы подняли на высший уровень. Потом, вы знаете, несколько раз приезжали министры, вице-премьер, они сами увидели ситуацию на местах и эти вопросы стали решать. В правила внесли поправки, и многие заявители, которые оставались в подвешенном состоянии, смогли получить жилье, — отмечает Халелов.

Почему на тот же самый высший уровень не вынес­ли вопросы по людям, оформившим жилье на третьих лиц, и по всем остальным, непонятно. В конце концов, в нашей стране законом это не запрещено, и в условиях огромных цен на жилье и его тотального дефицита каждый выкручивается как может.

Построив дома фактически с разрешения государства, вложив в них заработанные трудом деньги — а у многих ещё и кредиты висят на эти дома — люди остались ни с чем. Единственное, что у них есть, — обещание президента, что никто из пострадавших не останется без помощи. Возникает вопрос: о каком индивидуальном подходе к каждой ситуации может идти речь, если комиссия, рассматривающая эти случаи, загнана в рамки чётких установок?

- Ну что касается разрешений на строительство — тут вы не совсем правы. У подавляющего количества дачников земля имеет статус “для садоводства и дачного строительства”. Да, в силу обстоятельств на дачах стали строить капитальные дома. Но ведь это личное решение людей. Никто из них не озаботился переводом земли под ИЖС. Да это было бы и невозможно!

- Но ведь городские власти, вместо того чтобы запретить такое строительство, начали давать людям городскую прописку. Разве прописка не предполагает, что её обладатели имеют право на все социальные блага горожан?

- Здесь можно смотреть на ситуацию по-разному, — считает чиновник. — Люди строились на свой страх и риск, затем соз­дали себе условия для круглогодичного проживания. Потом стали требовать автобусы и подвоз детей к школе. Фактически сами превратили дачи в жилые микрорайоны. Что касается городской прописки, то её давать не запрещено. А из-за незнания законов люди стали думать, что, получив городскую прописку, они узаконили статус жилых домов. Но юридически эти микрорайоны остались только дачами. Поэтому здесь, я считаю, виноваты обе стороны. Население — в том, что не знает законов, а это, как известно, не освобождает от ответственности. Но с государства тоже нельзя снимать ответственность за сложившуюся ситуацию.

Что касается семей, оформивших единственное жилье на третьих лиц или оформлявших дома во время ЧС, и других, оставшихся с бедой один на один, то надеж­да на решение этого вопроса ещё остается.

- Я не могу давать обещаний. В конце концов, это зависит от многих людей и обстоятельств, — говорит Азамат Халелов. — Но работа комиссии ещё не завершена. Мы понимаем, что без помощи остается ещё немалое количество людей, которые действительно пострадали от большой воды. Мы продолжаем заниматься этим вопросом, мониторим, видим, где у людей наиболее серьёзное положение, им стараемся помогать в первую очередь за счёт средств спонсоров. Частные фирмы, человек в маске — с их помощью приобрели уже более 500 квартир для тех, кто не проходит по принятым правилам. Но главная надежда на то, что нам дадут полномочия рассматривать каждую ситуацию на месте, потому что прописать в единых для всех правилах все возможные нюансы, наверное, просто невозможно. Комиссия работает в рамках принятого закона. Но я, как председатель комиссии, вижу, когда человек реально жил на даче, а когда — нет. И когда жилье не могут получить люди, которые реально его потеряли, это, конечно, досадно.

Сейчас главное, чтобы чаяния уральцев, оставшихся без крова, услышали в Астане и поняли, что от решения правительства зависят судьбы более 200 семей в Западном Казах­стане.

Злата УДОВИЧЕНКО, Уральск