Одно из новых увлечений смельчака — фрифлай, то есть свободное падение в самых разных позах, когда скорость его достигает 270 километров в час. И бейсджампинг, когда со специальным парашютом человек прыгает с высоких объектов, высоток, мостов, вышек, скал. С этими дисциплинами парень рвется представлять нашу страну на международных соревнованиях, чтобы поднять забытый парашютный спорт на высоту. Но на земле — не в небе, препон много.

Дважды в год Слава рассылает спонсорам постоянно обновляемое резюме достижений. Но, увы, компаниям с деньгами нужны топовые спортсмены. Поэтому все, что удается заработать (в земной жизни экстремал занимается установкой GPS-систем), он в прямом смысле слова пускает на ветер. Такой расклад не каждую женщину устроит, а потому сердце пилота свободно. Но первым делом пока парашюты.

***

Эх, почему люди не летают, как… белки? Этим вопросом, наверное, озадачился человек, изобретая вингсьют. Принцип планирования действительно заимствован у белок-летяг. Но в человеческом исполнении это гораз­до красивее и опаснее в разы. На большой высоте (летом до 4000 метров) человек выпрыгивает из самолёта и… летит. На определенном расстоянии от земли спортсмен все же раскрывает парашют — костюм не убережет от столкновения с твердью земной.

Раньше “икаров” в Казахстане вместе со Славой было трое — это инструктор нашего героя по полету в вингсьюте Вячеслав ПЕЧЕНКИН и казахстанский пилот, напрыгавший себе опыт в крылатом костюме во время работы за рубежом, Артём Филиппов. Но Печенкин травмировался, занимаясь горными лыжами, а Филиппов уехал из страны.

Об этом мы говорим сидя со Славой Тахаевым посреди поля на аэродроме Байсерке. Это самая крупная база для тренировок парашютистов в нашей стране. В круглую отметку в центре мягкого мата будут целиться парашютисты, совершающие прыжки на точность приземления.

- Первый прыжок я совершил в 16 лет. Бредил этим с детства. А мама, угадав мечту, взяла меня на слабо: сдашь экзамен по физике — прыгай, родной. Сдал — прыгнул. И решил, что пойду служить в ВДВ, чтобы прыгать как можно чаще. На что мудрая мама снова нашлась: зарабатывай в другой сфере, а летай для души. И не знаю, мамина ли магия сработала, но служить меня так и не взяли, даже не объяснив причину отказа. Кстати, маме я и сейчас отзваниваюсь после каждой смены. Доверие такое, что сейчас я тренирую в прыжках своего 16-летнего брата, — рассказывает экстремал.

***

В парашютный спорт Слава пришел уже в 19 лет. С прицелом на то, что будет летать в вингсьюте. Но сначала нужно было опериться — до полёта белочкой требуется совершить больше 200 прыжков. Неувлеченным не понять, какие это траты: спорт этот безумно дорогой, прилично одетый парашютист стоит несколько миллионов тенге. А потому все необходимое (парашютные системы, высотомеры, шлемы, всего не перечислить) зеленому спортсмену одалживали старшие товарищи. Даже первый крылатый костюм парень буквально снял с инструктора. Ученик учителя выше на голову, а потому и костюм летуну жал в плечах и был коротковат.

- Первый прыжок и… разочарование! Лечу и думаю: и этого я хотел? Ни страха не было, ни эмоций особенных, — удивляет парень и тут же спрашивает: — Скажи, что, на твой взгляд, важнее — цель или путь?

- Думаю, путь.

- Это и я сейчас понимаю. А тогда меня, молодого, заводила цель. Распробовал я винг, когда начал прогрессировать. В парашютном спорте так: ты достигаешь высоты и движешься по горизонтали, а потом новый взлёт и новые эмоции. Мне везло: чтобы купить свой костюм, денег не было, и тут мой товарищ-пилот Артём Филиппов выигрывает в интернет-конкурсе 50-процентную скидку на пошив вингсьюта и, святой человек, дарит её мне. Я отправил все свои мыслимые и немыслимые параметры в ателье. Костюм заказал себе на порядок выше и сложнее того, с каким уже прыгал. Полетел и… испугался. Физически и технически я был готов, но нервы сдали. Перегрузка бешеная — закладывает уши, отекает лицо. Тогда-то и понял, что путь важнее цели. А сейчас я перед новым прыжком — планирую перейти на более скоростные крылья.

***

Страшное тоже случалось. Во время одного из прыжков у пилота отказал основной парашют. Приземлился без травм, запас­ной вывез.

- Это нормально, когда запаску вводит в действие человек. Нехорошо, если она срабатывает от удара о землю, — мрачно шутит Слава.

Отметил новый день рождения — есть такая традиция у покорителей неба. На второй прыжок решился на следующий день — и снова отказ. А на земле его ждали старшие товарищи с родного аэродрома и категорично заявили: здесь с вингсьютом он больше прыгать не будет — две отцепки подряд, недалеко и до трагедии.

- Я был зол — ждал поддержки или работы над ошибками. Сейчас понимаю: цена ошибки слишком высока и строгость оправданна. Тем более что есть плюсы и у нас, например в стоимости прыжков: все очень демократично. Но тогда психанул и уехал в самую крутую дропзону — подмосковный аэродром “Крутицы”. Там рай: аэродинамическая труба, где спортсмен за час может напрыгать месячный потенциал, два высотных самолёта. Там же произошла у меня и третья отцепка — я спустился на запасном, а купол улетел куда-то в лес, — рассказывает Слава.

***

Приключениям только дай шанс — они будут подстерегать на каж­дом углу. В Испании ребята отправились в трип попрыгать для себя, и у Славы Тахаева прямо из машины украли парашютную систему. Он, конечно, заявил в полицию, чтобы найти своё крыло на интернет-барахолке. Пока не нашел. Снялся сорвиголова и в кино: спортсмены играли спецназовцев в экшен-фильме “Беркут”. И в телевизоре мелькнул — в Алматы на съёмках для телепередачи “Орел и решка” он вообще чуть не разбился! Прыгал в туман (это для парашютистов не страшно), да подвел GPS-трекер. Хорошо так глюканул, сместив точку километра на два. Приземлился парень в чьем-то дворе аккурат между бетонной трубой, деревом и припаркованным автомобилем. Хозяев дома не было. Собрал по­рванные тряпочки и вышел к своим — они уже мчались на его поиски. На другой день прыжок повторил, но уже с ориентиром — гелиевыми шарами в нужной точке.

- Страха нет — он сковывает, а я от прыжка получаю удовольствие. Значит, это переживание. Помню, что я из костей и кожи и земля может долбануть. Знаю, что влияет на результат прыжка каждая мелочь, даже если кофе с утра был не тот. Но этот спорт даёт такую психологическую прокачку — я на семью, друзей, даже на деньги стал смотреть иначе, — признается бердмен.

Есть у парашютистов поговорка: “синее небо — чёрная смерть”. Слава рассказывает о своём друге, так и не вернувшемся на землю: Леха Скайфиш, или Алексей РЫБАЛЬЧЕНКО (больше 3,5 тысячи прыжков), погиб в авиакатастрофе при крушении самолёта L-410 в Кузбассе, так и не успев сделать свой последний прыжок.

Но Славу небо бережет. Самые серьёзные травмы — сломанная ключица, порванный мениск и елка в лоб на Караколе — парашютист, как ни странно, получил, катаясь на сноуборде.

- Получив травму на склоне, я понял, что система медицинского страхования у нас в стране существует для галочки. У меня были проблемы с коленом, я ходить толком не мог, а меня гоняли по кабинетам, включив бюрократию, — говорит Слава. — Плюнул — и пошел лечиться за свои. Но в парашютном спорте страховка необходима — кроме лицензии, допуска и паспорта парашютиста (лукбука) мы страхуем свою жизнь от несчастных случаев и травм. А выходит, что в случае Х у тебя голова должна болеть и за это. Страховая компания в твоей же стране может кинуть тебя на деньги.

Юлия ЗЕНГ, фото Владимира ЗАИКИНА и из архива Вячеслава ТАХАЕВА, Алматы