Про Абе – личность такого масштаба – писать нелегко, поскольку «трудно объять необъятное», но зато интересно, так как его богатый жизненный путь и противоречивая художественная натура сами просятся на бумагу.

Уже не помню, когда я сблизился с ним. Скорее всего, это произошло в начале 90-х годов прошлого века. Кто был инициатором дружбы? Конечно же, он сам, так как, будучи по натуре закрытым человеком, Абе сам решал, с кем ему дружить, а с кем не знаться.

Творческий подвиг

О творчестве выдающегося писателя Абдижамила Нурпеисова написано немало. Потому я счел излишним подвергать анализу его произведения, любимые и ценимые многими казах­станцами. Скажу лишь одно: Абдижамил Нурпеисов – пожалуй, единственный писатель , который своим художественным словом объял всю историю казахов ХХ века. Начните с трилогии «Кровь и пот», затем возьмитесь за чтение его небольшого романа «Курляндия», а завершите своё увлекательное знакомство с творчеством этого неповторимого писателя дилогией «Последний долг» – и перед вашим взором во всей полноте предстанет жизнь нашего народа на протяжении целого столетия. Столетия, на которое пришлись смены эпох и трагические потрясения. Словом, то, что сделал Абе для казахской литературы, можно назвать настоящим подвигом.

Расскажу лишь о некоторых жизненных случаях, ярко характеризующих его как художника и человека.

Он любил

правдивую прессу

Интересна в этой связи одна история. Как-то позвонил он руководителю Костанайской области Балташу Турсумбаеву и без обиняков спросил: «Слушай, мой дорогой! Ты читаешь газету «Новое поколение»?» Тот отвечает: «Да, Абе, но, честно говоря, не систематически». – «Извини меня, старика, но в таком случае ты – не патриот! Я завтра отправлю тебе двадцать последних номеров этой газеты. Почитай, потом узнаю твоё мнение!»

Спустя некоторое время Турсумбаев стал самым заинтересованным читателем и подписчиком моей газеты «Новое поколение».

Он не был прижимистым человеком

У него подчас был невыносимый характер, часто обижался, как ребёнок, верил наветам недобрых людей. Но если он полюбил кого-то, то отдавал последнее. Не раз лично убеждался в том, что молва о нём как о прижимис­том человеке не имеет под собой никаких оснований.

Ради того, чтобы помочь другу, поддержать его, он не жалел ни времени, ни сил.

В 90-х годах, будучи в рядах демократической оппозиции, я обратился к Абе с просьбой помочь с финансами для своей газеты. Он признался, что не имеет достаточных средств, но сказал: «Сегодня я приглашен в гости, там, полагаю, будут бизнесмены-толстосумы, попробую с ними поговорить...» В тот же день поздно вечером раздался телефонный звонок, и Абе попросил меня приехать к нему домой. Там он вручил мне солидную пачку денег и добавил: «Это передал тебе один бизнесмен. Просил не называть его имя. Разбогатеешь – тогда и отдашь». Когда я спросил, какая сумма в пачке, Абе ответил: «Не знаю, дорогой. Деньги предназначены тебе, поэтому я не раскрывал конверт».

И даже до лифта проводил

Помню, как однажды летом он позвонил мне и попросил приехать. Смотрю, у аксакала нет настроения. Лицо у него такое, будто только что проглотил горькую пилюлю.

«Слушай, мы с тобой два изгоя, – начал на русском разговор сам Абе. – Тебя ни за что посадили, спасибо Нурсултану, он разгадал все коварные замыслы твоих недоброжелателей и освободил тебя. Ты потерял и свою газету, и депутатство, и портал, тебя сторонится власть.

Вот я тоже изгой. Я написал несколько писем Назарбаеву, просил аудиенции. Увы! Уже два-три года нет от него ответа. Да и Тажин не отвечает на звонки».

Сидели мы в тени деревьев, было жарко. Несмотря на это, он попросил накрыть стол, и мы продолжили нашу неторопливую беседу, попивая его любимый напиток «Бехеровка».

Я предложил другой путь доступа к Президенту: «Абе, давайте сделаем так. Напишем письмо на его имя, но только не от Вашего имени, а от имени других известных писателей». И назвал несколько имен. Он согласился.

Письмо ушло. Буквально через несколько дней он был принят Президентом, Глава государства уделил ему более двух часов и даже проводил его до лифта.

Вернулся он очень довольный: «Президент обещал на Новый год приехать ко мне домой в гости. И тебя приглашу на эти посиделки!»

Но Президент не приехал.

Широк был его кругозор

Кстати, о его кругозоре. Как-то мы гостили дома у писателя Смагула Елубая. Вместе с нами была талантливая пианистка Жания Аубакирова. Обращаясь к ней, Абе вдруг заговорил о музыке. Причём классической. Мы были просто поражены тем, насколько он глубоко знает мир музыки. Абе говорил в том числе и о необходимости синтеза классической музыки с народной, что позволит вывести казахские кюи на новый уровень, познакомить с ними широкий круг зарубежных слушателей.

Любил говорить правду

Я сидел на одном совещании в Астане. В кармане раздался телефонный звонок. Звонил Абе: «Слушай, завтра у моего узбекского друга-писателя юбилей. Мне Тасмагамбетов выделил один самолёт. Нам надо с тобой туда лететь. Возьмём ещё Смагула!»

Пришлось мне срочно возвращаться в Алматы.

Утром рано я ждал машину, в которой ехали Абе, Смагул и ещё одна журналистка из газеты «Айкын». И надо же тому случиться, прямо перед моими глазами произошла авария: в их машину сбоку врезался автобус. Машина превратилась в «гармошку». Я подбежал, еле-еле открыл дверь, вызволил оттуда людей. Слава Аллаху, они были вроде в порядке. Позвонили дочери Абе – Раушан, и она приехала на своей машине. Пересев, мы отправились в аэропорт.

И тут заговорил Смагул: «Что случилось, Абе?» Абе подробно поведал об аварии. Через минуту Смагул опять поинтересовался: «Что случилось с нами, Абе?» Абе, который любил детали, вновь рассказал об инциденте. Потом все это повторилось ещё раз. И тогда Раушан, сидевшая за рулем, догадалась, что состояние Смагула требует медицинского вмешательства. Пришлось его пересадить в другую машину, и мы втроем помчались в аэропорт. Позже выяснилось, что у Смагула были переломы нескольких ребер.

Итак, мы прилетели в Ташкент. Сидим дома у юбиляра. Друзья беседуют. Потом нас пригласили на торжественный обед, где собрались чуть ли не тысяча человек. Все едят плов, никаких тостов. И тут Абе не выдержал и попросил слова. Застолье продолжалось недолго. Выходя из ресторана, Абе мне говорит: «Слушай, давай уедем. Мне тут скучно. Заметил, уважае­мые мною узбекские писатели шепотом разговаривают друг с другом. А видел их костюмы? Этим костюмам как минимум 20 лет! А ведь как они когда-то гарцевали в Кремлевском дворце в дорогих костюмах!»

Я позвонил командиру самолёта и сказал, что через пару часов прибудем в аэропорт. «Куда летим?» – спросил у меня летчик. Я сказал: «В Астану!» В столице пробыли недолго, в тот же вечер мы прилетели в Алматы.

По дороге я сказал: «Абе, у меня создалось впечатление, что, побывав в Узбекистане, мы оказались во вчерашнем дне». – «Точно!» – заметил классик.

На той же неделе у меня в газете вышла статья о той поездке, которую я так и назвал: «Полет во вчерашний день». Абе прочел статью и был доволен.

Конечно, это было десятки лет назад. И сегодня Узбекистан это уже другая, успешная страна.

Его завораживающий голос подчинял аудиторию

Я несколько раз был свидетелем того, как он отказывался от выступления по телевидению. Он признавался мне: «Не знаю почему, но, когда на меня направляют телекамеру, я замираю от страха, как кролик перед удавом. Я будто теряю дар речи!» Полагаю, что тут все объясняется скромностью Абе, который, даже будучи живым классиком нацио­нальной литературы, не любил публичности, саморекламы.

А красноречием Аллах его не обделил. Я очень много раз слышал, как он выступал на литературных встречах, на поминках друзей и коллег, просто за дастарханом… Это всегда была речь мудрого, мыслящего человека, имеющего широкий кругозор, собственный взгляд на жизнь. И его негромкий, но завораживающий голос быстро подчинял себе аудиторию.

Работал как Чехов

Его отличало исключительно требовательное отношение к собственному творчеству, к языку. Свои романы Абе скрупулезно правил до конца жизни. Даже над обычным письмом он мог просидеть целый день, переписывая его десятки раз. И это не преувеличение. Всю жизнь он переписывал свои романы «Кровь и пот», «Последний долг». Работал, как советовал Чехов: «Пиши и зачеркивай, пиши и зачеркивай, что останется – то твоё!»

Два корифея литературы, не признававшие друг друга

У него была трагическая жизнь, он потерял двух дочерей, похоронил жену. Но при этом был настоя­щим баловнем судьбы. В нашей стране я знаю только двух писателей с такой судьбой – это Олжас Сулейменов и он. Кстати, у них были очень сложные отношения. Кто виноват в этом? Скорее всего, оба.

Абе мне с подробностями рассказывал интересную историю, как его с Олжасом Сулейменовым хотел помирить тогдашний руководитель республики Геннадий Колбин при посредничестве заведующего отделом культуры ЦК Камала Смаилова. Но из этой затеи ничего не вышло. Мне как президенту Международного ПЕН-клуба однажды всё-таки удалось посадить их за один стол на ежегодной конференции.

Невольно вспоминается случай, когда он своим приказом хотел назначить меня вместо себя президентом Казахского ПЕН-клуба. Ему было невдомек, что это выборная должность! Я настоял, чтобы был созван съезд.

Он был аскет, но…

По жизни Абе – большой аскет, хотя сам и не считал себя таковым. К питанию относился без особого пиетета, в поездках не требовал дорогих апартаментов, довольствовался скромным жильем – лишь бы были соответствующие условия для работы. Но был обратный случай. Как-то Абе вместе со Смагулом собрались поездом ехать в Астану. Я решил проводить их. Приехали на вокзал, вошли в вагон. Абе посмотрел на состояние вагона и, глядя в глаза Смагулу, произнес: «И ты предлагаешь ехать в таком вагоне?» Абе махнул рукой, и мы, отказавшись от поездки, вернулись домой.

«С тобой хоть на край света!»

После того как я вышел из СИЗО, у меня продолжился другой судебный процесс, на сей раз суд проходил в Петропавловске. Там, в областном суде, нужен был авторитетный голос Абе. Я попросил Абе поехать со мной в такую даль. Он мне ответил коротко: «С тобой хоть на край света!» И мы поехали: я, Абе и Смагул.

Суд тогда я выиграл.

Или можно вспомнить, как страстно он защищал казахский язык и талант Абая перед большим русским писателем Юрием Казаковым, – это целая легенда, которую надо передавать из поколения в поколение.

Да, как и у любого человека, у него были свои недостатки и слабости, но стоит ли на этом останавливаться, ведь он у нас был ОДИН! И его место долго будет пустовать!