Ключевая проблема проекта нового Налогового кодекса – размытые границы полномочий. Бизнес может столкнуться с необоснованными проверками со стороны налоговиков, причины которых останутся засекреченными, а правила их проведения будут непрозрачными. В интервью Exclusive.kz налоговый адвокат Жангельды Сулейменов объясняет, чем такие изменения чреваты для делового климата страны.

– Сейчас Налоговый кодекс предусматривает 12 оснований для проверок бизнеса. Однако, по вашим наблюдениям, в проекте нового кодекса появилось ряд скрытых норм, расширяющих поводы для проверок. Расскажите подробнее, о чём идёт речь и в чём вы видите основную опасность таких изменений?

– Внеплановые налоговые проверки – это для бизнеса всегда стресс. Как правило, они заканчиваются доначислением налогов, то есть на предпринимателей ложится новая финансовая нагрузка. Причём, к доначислению сверху добавляется пеня, которая может достигать 50-60%. Например, если по итогам проверки налоговая приняла решения доначислить 100 миллионов тенге, то пеня – это ещё 50. К этому ещё и добавляется штраф от 20 до 80%, в зависимости от статуса бизнеса. У крупного бизнеса при начислении по итогам проверки налогов на сумму 500 миллионов тенге штраф может составить 400 миллионов. Добавьте сюда пеню, – и итоговая сумма выходит около 1,2 миллиарда. Вот почему налоговые проверки опасны.

Как практикующий налоговый адвокат я могу однозначно сказать, что, к сожалению, практически всегда налоговые проверки у нас являются необоснованными. Я убеждён, что законодатель должен строго регулировать проведение налоговых проверок, поскольку они опасны и могут приводить к серьёзным последствиям для предпринимательства, вплоть до массового банкротства и ликвидаций компании.

В действующем Налоговом кодексе такое регулирование есть, статья 145 чётко указывает основания для назначения проверок, – например, по обращению самого налогоплательщика для перерасчёта данных или в случаях неисполнения камеральных уведомлений. Тем не менее, налоговики всё равно постоянно стараются нарушать существующий порядок. Они регулярно заходят на проверки без оснований. Мы, в свою очередь, с этим боремся.

Но в проекте нового Налогового кодекса, который сейчас рассматривается в сенате, предлагается дать возможность налоговикам самим разрабатывать правила назначения проверок. И это, конечно, дикость. Такие полномочия нельзя давать тем, кто и при текущем кодексе систематически нарушает закон. Им, по сути, дали карт-бланш. Это всё равно что дать им право самостоятельно устанавливать налоговые ставки, требуя от бизнеса не строго прописанные в кодексе 20% КПН, 12% НДС, 10% ЕПН, а сколько захотят – 100%, 200%, 500%. Нельзя отдавать такие вещи органу, который сам заинтересован в проведении проверок и сборе финансов. Я понимаю, что налоговики выступали разработчиком кодекса и готовили этот проект, делая его, конечно же, в свою пользу, но мне не ясно, как этого не заметили ни депутаты парламента, ни эксперты, ни другие члены рабочих групп.

Вторая проблема – основаниями для проверок может стать требование прокуратуры. Сейчас письма прокуратуры не являются основанием для назначения проверок. Верховный Суд придерживается той же точки зрения. Но теперь весь труд формирования судебной практики, проделанный за последние 10-20 лет, идёт насмарку. Это опасно, потому что прокуратура способна за пять минут составить запрос на проверку целых сегментов бизнеса. Например, я сейчас могу при помощи открытых баз юрлиц взять весь строительный сектор Алматы, где насчитывается около полутора-двух тысяч компаний с лицензиями. Если я после принятия таких поправок напишу письмо с этим списком и отправлю его в департамент государственных доходов Алматы, они будут обязаны провести проверку этих нескольких тысяч компаний за период от трёх до пяти лет. Подобных случаев уже даже сейчас достаточно много, но адвокаты активно работают над их приостановлением, и суды обычно принимают их сторону.

Третье, пожалуй, страшнейшее изменение в Налоговом кодексе – это ввод автоматизированной системы назначения проверок по системе управления рисками (СУР). Согласно изменениям в кодексе, вся информация о таких проверках будет засекречена. Налогоплательщик вообще не будет знать, на каком основании к нему пришли проверяющие, ведь предписание о назначении проверки будет выносить сама автоматизированная система.

Сейчас, чтобы законно зайти на проверку, налоговому органу нужно проходить долгие процедуры: сначала предварительное решение, потом заслушивания и так далее. Это может занять месяц, два, три. Теперь же предписание будет сформировано буквально за секунду, и налогоплательщики даже не поймут, почему к ним пришли. А всё потому, что в Налоговом кодексе чётко прописано: эти основания засекречены и не могут сообщаться налогоплательщику. Это произвол!

Я занимаюсь защитой прав бизнеса уже много лет и точно могу сказать: никакой автоматизации там на самом деле нет, всё это в действительности делается вручную. Но под прикрытием этой “автоматизации” налоговики смогут совершенно спокойно назначать проверки любой компании, любому налогоплательщику. Нас ожидают страшные времена, других слов у меня просто нет.

– Значит ли это, что бизнес лишится возможности адекватно защищаться в правовом поле и заранее понимать правила игры? И верно ли, что смену этих внутренних правил налоговикам не нужно будет ни с кем согласовывать?

– Совершенно верно. Отсутствие объяснений причин проверки – это грубейшее нарушение базовых принципов права. Любое лицо должно знать, в чём оно обвиняется. Приведу абсурдную аналогию: представьте, что инспектор на ровном месте останавливает водителя и штрафует его на 5 МРП, а на вопрос «За что?» отвечает – «Это секретная информация». Или если гражданина лишат свободы на три года со словами «Причину знать нельзя, она секретна». Получить шансы на защиту в такой ситуации будет невозможно. Так и с этой автоматизированной системой.

Более того, если проверки будут определяться внутренними документами налоговых органов, это полностью лишит бизнес предсказуемости. Планирования не будет, и вы правильно говорите: эти правила могут меняться ежедневно. Простой закон не может меняться часто, а внутренние правила можно менять хоть каждый день. Для их смены не нужно проходить какие-либо сложные процедуры или согласования, например, через парламент. Это займёт буквально пять минут, и правила будут изменены.

А учитывая репрессивный характер органа (который они сами даже не отрицают), правила окажутся жёсткими и неопределёнными. Высшая аудиторская палата уже отмечала, что правила по возврату НДС, которые тоже разрабатывали налоговики, – коррупциогенные. Здесь будет то же самое. Если самому налоговому органу дать право решать, как проверять бизнес, это будет прямой путь к рейдерству и произволу.

– Можете привести примеры, когда компании сталкивались с необоснованными проверками, несмотря на прозрачную работу?

– Очень часто казахстанские компании, несмотря на то, что пользуются услугами авторитетных аудиторских фирм, включая мировую «Большую четвёрку» и другие крупные международные компании, сталкиваются с налоговыми проверками. Налоговики «находят» какие-то нарушения, хотя высококвалифицированные специалисты до этого перепроверяли всё до запятой.

Как правило, аудиторы и адвокаты затем перепроверяют информацию налоговой, – в итоге они выявляют необоснованность, которая может происходить как в момент процедуры назначения проверки, так и в ходе самой проверки, при доначислении налогов. Очень часто впоследствии суды (а порой даже и сами налоговики) отменяют предписания о назначениях проверок и их результаты, акты налоговых проверок. Причём таких случаев очень много. Это прямо указывает на системные нарушения со стороны налоговых органов.

– Сейчас проверяющим расширяют полномочия. А готовы ли они к этой ответственности? Существуют ли проблемы с их компетентностью?

– Действительно, налоговики зачастую сами не знают и не понимают Налоговый кодекс. У меня бывают случаи, когда налоговики приходят на судебный процесс без наличия на руках текста Налогового кодекса. Я в таких случаях прошу суд сделать за это замечание, – а налоговики в ответ: «А у меня и нет его». То есть, низкая компетентность, безусловно. Поэтому к такому расширению полномочий они не готовы. Но они этого и не боятся, потому что, на самом деле, у них нет никакой ответственности.

У налогового органа в нашей стране одна задача – как можно больше «состричь с овцы шерсти». Ему безразлично «умрёт баран или не умрёт», его не интересует ничего, кроме этой цели – собрать налоги. Инструментарий, который им предоставят такими изменениями, может дать результат в первые год-два, – но потом шерсть уже не с кого будет «стричь». Это очень страшно. И, если честно, я не могу понять, почему бизнес этого до конца не осознаёт.

– Ранее вы выступали за создание в Казахстане должности налогового омбудсмена при президенте. Почему, на ваш взгляд, это необходимо?

– Сейчас нет оппонирования налоговой системе. Никто не может ей эффективно противостоять. Ни НПП, ни бизнес-омбудсмен, ни депутаты, ни другие существующие ассоциации – они не знают ни налоговой практики, ни кейсов налоговых споров, ни слабых мест кодекса, ни системных нарушений. На мой взгляд, это хорошо было заметно, когда кодекс рассматривали в мажилисе, – никто толком не смог оппонировать по поводу повышения НДС и снижения порога, были лишь общие фразы, а чёткой позиции не было. Экспертов, к сожалению, не слушают.

Налоговый омбудсмен смог бы сдерживать систему и решать такие фундаментальные вопросы. Если такая должность появится, права бизнеса станут более защищёнными, поскольку будет к кому обращаться, наладится системная работа. Действующие институты не справляются: они не понимают проблем и, в общем-то, не должны, у них свои функции.

– Вы создали петицию с призывом исключить из проекта Налогового кодекса названные спорные нормы и направили обращения в сенат и администрацию президента. Как они на это отреагировали? Был ли уже содержательный ответ?

– Петиция набрала 50 подписей и сейчас находится на модерации, но нет никакой гарантии, что в итоге она будет одобрена для публикации и дальнейшего сбора подписей. Ну а моё обращение с опасениями, что бизнес из-за этих поправок будет уничтожаться, сенат перенаправил в правительство, оттуда – в Минфин, а от них – в комитет государственных доходов, к какому-то специалисту низшего звена. Администрация президента поступила аналогично, не стала рассматривать содержательно, а просто спустила вниз. Это означает, что судьба бизнеса сейчас находится в руках рядового сотрудника комитета.

Ответов пока я не получил, у них есть 15 рабочих дней на рассмотрение. Однако, – поскольку так вышло, что моё обращение рассматривают те же, на кого я жалуюсь, – я уже предполагаю, что в нём будет. Комитет госдоходов скорее всего просто напишет, что эти изменения нормальные и не нарушают права бизнеса.

– Если изменения пройдут так, как они предлагаются, без учёта тех изменений, которые вы предлагаете, увеличится ли количество судебных тяжб, связанных с защитой бизнеса?

– Сроки для принятия кодекса сейчас очень короткие: до 1 июля президент обязан его подписать. Скорее всего, он подпишет его в той версии, которая есть сейчас, со всеми угрозами. Однако уже сейчас готовится второй пакет поправок по налоговому администрированию, в том числе касательно назначения проверок. Он будет рассмотрен в сентябре. Выйдет так, что президент подпишет Налоговый кодекс в июне, он вступит в силу с 1 января 2026 года, но до этого времени, даже несмотря на то, что документ ещё не начал действовать, в него внесут изменения. И поэтому у меня есть надежда, что мои предложения учтут в сентябре, – либо разработчик всё же прислушается, либо депутаты смогут добиться изменений.

Теперь, отвечая на ваш вопрос: да, количество судов увеличится в разы. Самое обидное, что в течение последних четырёх лет была сформирована замечательная судебная практика по налоговым спорам — где-то 60-70% решений в пользу налогоплательщиков. Но новый кодекс всё меняет, мы начинаем жить по новым правилам. Пока сами налогоплательщики поймут, пока суды поймут, пока налоговые органы поймут – будет много «наломано дров». Жалко бизнес, жалко людей.

Но кроме того, значительно снизится инвестиционная привлекательность. Иностранные инвесторы не захотят заходить на рынки, где налоговый орган может назначать проверку по любому основанию. Деловая активность снизится, будут бояться коррупции. Я думаю, что мы увидим сокращение бизнеса, его уход в тень – очень много негатива. Возможно, через 3-4 года это исправится, но процесс займёт время, а за это время сильная экономика «присядет».

– Есть вероятность, что это приведёт к ещё одному «потерянному десятилетию»?

– Я боюсь, что да. Дуб растёт 50 лет, но его можно спилить за полчаса хорошей бензопилой. Так же и с бизнесом: он строится 10-15 лет, а уронить его можно одной проверкой за месяц. Чтобы обратно восстановить его, потребуется 20-30 лет. Это очень сложно. Многие предприниматели сейчас уже открыто пишут, что хотят покинуть страну. Даже если из-за этого уедут всего 100 человек, это уже большие экономические потери.