Движение граждан Казахстана, пострадавших от несправедливых, по их мнению, судебных приговоров, призывает создать специальную комиссию для пересмотра их дел. Они утверждают, что существующая система правосудия непригодна для решения этой задачи, несмотря на обещания президента Токаева создать «Справедливый Казахстан».

Шрамы на предплечье Рустема Амангельды напоминают о тюремном заключении , которое перевернуло его жизнь и определило его дальнейшую судьбу в качестве активиста по борьбе с коррупцией в Казахстане.

«Я просто не мог смириться с несправедливостью. Они говорили мне, что я вор, но я знал, что это не так. Они даже не удосужились сфабриковать улики против меня настолько хорошо, чтобы в них можно было поверить», – говорит Амангельды, который был совладельцем строительной компании в то время, когда в отношении него велось расследование по делу о растрате.

В 2012 году Амангельды пережил попытку самоубийства. В 2016 году, проведя тяжелые четыре года в тюрьме, мужчина вышел на свободу.

Первый год на свободе он спал с полуоткрытыми глазами по привычке, которую приобрёл за решеткой. Но когда речь заходит о казахстанской системе правосудия, его глаза открыты широко. И не только у него.

Амангельды – один из сотен казахстанцев, которые объединяют усилия, призывая создать специальную комиссию для пересмотра спорных судебных решений и содействия более широкой реформе системы правосудия.

Разношерстная группа бывших «зеков» и тех, кто проиграл административные дела, недавно даже создала общественное объединение для лоббирования интересов в правительстве под названием «Новый Казахстан, Справедливый Казахстан».

Это лозунги президента Касым-Жомарта Токаева, которые тот провозгласил, чтобы положить конец наследию своего предшественника Нурсултана Назарбаева после потрясших режим январских событий 2022 года.

«Мы хотим поддержать эти заявленные цели», – говорит Амангельды, который сейчас ведёт на YouTube мониторинговую программу «Алтынбас», посвященную коррупции, политике правительства и беззаконию в строительном секторе, где он когда-то работал.

«Даже если на данный момент они далеки от реальности», – добавляет активист.

«Взятки уже розданы»

Житель Алматы Амангельды официально не является членом «Нового Казахстана, Справедливого Казахстана», поскольку юридические причины не позволяют ему официально вступать в общественные организации.

Но он является одним из не менее 300 членов одноименной группы в WhatsApp, которая служит организационной платформой.

Люди в этой группе самые разные.

Один из наиболее активных членов группы – бывший полковник Мухтар Карабеков, который добивается отмены своего приговора за коррупцию, а также других приговоров и увольнений, касающихся более чем 200 офицеров вооруженных сил.

По его словам, на данный момент менее 10 офицеров смогли отменить вынесенные в отношении них решения и вернуться на службу.

Среди других членов группы, встретившихся с Азаттыком в столице Казахстана Астане, были женщины, потерявшие имущество в результате гражданских исков.

Алия Мамедова уже два года пытается получить деньги от продажи дома стоимостью около 100 000 долларов, который был конфискован по решению суда.

Она входит в небольшую группу людей, которые регулярно устраивают палаточные городки у здания Верховного суда и других правительственных зданий в Астане, пытаясь добиться пересмотра своих дел.

Один раз её даже арестовали и дали неделю административного ареста.

Анжелика Глинская, уроженка северного города Павлодара, узнав о том, что борьба группы освещается в прессе, сама связалась с Азаттыком.

Глинская утверждает, что её муж дал судьям взятку за то, чтобы после бракоразводного процесса она бы не только лишилась своих денег, но и осталась бы должна бывшему супругу крупную сумму.

Её обращения в администрацию Токаева и антикоррупционное агентство пока не принесли результата.

Подавляющее большинство членов организации «Новый Казахстан, Справедливый Казахстан» объединяет одно: они не могут добиться рассмотрения дела в Высшем апелляционном суде Казахстана, что, по их словам, лишает их надлежащего конституционного права.

Вместо этого они сталкиваются с решениями, вынесенными на местном уровне (в районном, а затем городском судах), где, по мнению Карабекова, «корпоративная солидарность» укрепляет коррупцию.

«Верховный суд не хочет вмешиваться в наши дела, потому что взятки уже розданы и тут, и там. Признание этих ошибок потребует наказания соответствующих судей и следователей. А их очень много».

Суды присяжных – не панацея

Галым Агелеуов, правозащитник и директор некоммерческой организации «Свобода», говорит, что суды второй инстанции «редко, если вообще когда-либо, рассматривают дело по существу», то есть они не влияют на процент оправдательных приговоров, который в таких уголовных судах обычно составляет около 5%.

В отношении тех дел, которые все же доходят до Верховного суда, в свою очередь, имеются «готовые решения» в противовес надлежащей правовой процедуре, утверждает Агелеуов.

По его словам, у взяткодателей есть несколько путей повлиять на решение суда: если они не могут обратиться к судьям напрямую, они часто пытаются выйти на чиновников в городских администрациях, которые затем оказывают давление на судей.

До сих пор Токаев и его администрация не проявляли интереса к какой-либо форме люстрации – процессу, получившему своё название от древнеримской церемонии очищения и подразумевающему массовое увольнение чиновников или судей, уличенных в систематических злоупотреблениях служебным положением и коррупции.

Однако после встречи президента с председателем Верховного суда Асламбеком Мергалиевым в марте его канцелярия сообщила об увеличении числа судов присяжных.

По словам Агелеуова, расширение системы судов присяжных, в том числе по гражданским делам, пользуется широкой поддержкой населения. Но даже эту систему необходимо пересмотреть, обеспечив полную прозрачность в отборе присяжных и правила, не позволяющие судьям присоединяться к присяжным во время их обсуждений.

«На данный момент судьи делают все, чтобы сформировать мнение присяжных. А судья, в свою очередь, политически зависим», – говорит он.

Амангельды, бизнесмен, ставший гражданским журналистом, борется за своё дело уже более десяти лет.

Когда-то он был миллионером, а теперь тратит «большую часть своей годовой зарплаты» на судебные издержки, чтобы вернуть себе доброе имя и личные, деловые и семейные активы, присвоенные крупнейшим банком страны после судебного процесса, который, по его словам, был полон нарушений.

Ранее в этом году он одержал свою первую маленькую победу, когда ему удалось добиться слушания у заместителя генерального прокурора РК, который согласился с тем, что его дело заслуживает рассмотрения.

Прокурорский протест, который теперь может последовать, – одно из немногих средств, с помощью которых граждане могут добиться отмены вынесенного им приговора.

Он признает, что не каждый может получить такую аудиторию.

«Такие люди, как я, будут использовать все свои ресурсы, чтобы решить свои проблемы законными способами, которые предоставляет система. Другие же находятся на краю пропасти. Они могут пойти на радикальные меры, поджечь себя или ещё что-нибудь похуже, потому что система их не услышит», – говорит Амангельды.